Алексей Анпилогов: В России замечательная наука, но слабая космическая промышленность

Российская космическая отрасль сталкивается с очередным вызовом: необходимостью массового производства для космоса. Но производственных сил у нас для этого недостаточно.

Военный эксперт Юрий Кнутов заявил, что предприятия Роскосмоса после 2025 года смогут обеспечить полное оснащение российских спутников комплектующими отечественного производства.

Среди этих комплектующих будут и микрочипы, защищённые от радиации, которые до сих пор Россия закупала за границей.

О том, как справляется Россия с новыми вызовами в космической отрасли, мы поговорили с инженером, физиком-ядерщиком и автором ЖЖ о космосе, истории, политике Алексеем Анпилоговым.

«Как всегда, в России (а до этого в Советском Союзе) существует такое неслабое противоречие: это прорывные единичные разработки, но при этом достаточно серьёзное отставание в промышленном производстве. У нас есть своя школа по фотоэлементам, там ничего не развалено, всё хорошо. Мы умеем их делать не только с кремнием, но и с арсенидом галлия. Это даёт большую эффективность солнечным батареям, которые, например, важны миссиям за орбиту Марса, например, где солнца мало. У нас есть своя школа по источникам питания. Для космоса есть специфические требования по электронике: она должна быть устойчива в условиях вакуума, в условиях солнечной радиации, космических лучей, которые ещё более высокоэнергетичны.

То есть, условно говоря, последние Intel или Ryzon никто не запускает в космос. Запускают электронику предыдущих поколений, которая хорошо себя зарекомендовала с точки зрения противодействия этим неблагоприятным факторам, существующим в космическом пространстве.

Но, как я уже сказал, основная проблема, которая была в СССР, а теперь унаследована и в России, это то, что наш космос всегда был фронтиром, неким элементом престижа, сферой, где демонстрировались самые высокие, но обычно единичные достижения. В то время как на Западе, начиная ещё с Холодной войны, а потом, когда произошла серьёзная коммерциализация космоса в 80-90-х годах возобладал другой подход, что нужно делать не какие-то уникальные вещи, но делать массово, дёшево, сердито и много. И сейчас мы видим, что большое число проектов, которые осуществляются в космосе, будь то спутники связи или навигация, ГЛОНАСС или GPS, новые проекты глобального интернета, такие как Starlink или OneWeb – все эти проекты нуждаются в большом количестве космических аппаратов. Речь уже идёт не о единицах, не о десятках, а о сотнях и тысячах аппаратов. И в рамках такой задачи западный подход оказывается более выигрышным.

Получается, что США и Европа могут делать спутники десятками, сотнями или даже тысячами в перспективе, а вот у России все проекты, связанные с такого рода крупными орбитальными группировками, буксуют. Достаточно посмотреть, с каким трудом Россия реализовала проект ГЛОНАСС. Хотя Россия, в общем-то, стала вторым в мире государством, у которого есть полноценная глобальная навигация: такой работоспособной системы пока нет ещё ни у Китая, ни у Евросоюза. Хотя у ЕС есть «Галилео», они его будут пускать в ближайшее время. Но Россия была второй. Но это было большое напряжение сил. Соответственно, следующий проект, который сейчас обсуждается в Роскосмосе, – это проект «Сфера». Он включает в себя творческую кальку проектов OneWeb и Starlink. Он требует уже не десятков аппаратов, а хорошую сотню-другую космических аппаратов. И вот тут, конечно, встает вопрос не в том, что у нас есть какие-то необходимые условия.

У нас всё необходимое есть: мы делаем и солнечные батареи, и источники питания, и электронику. Но достаточным условием является то, чтобы у нас было всего с избытком. Чтобы мы могли на эти 100 аппаратов найти соответствующие протестированные и зарекомендовавшие себя микросхемы, успели бы произвести на них аккумуляторы, которые бы на тёмной стороне Земли позволяли аппарату сохранять работоспособность. Сделали бы солнечные батареи, которые бы обеспечили надёжность этого всего. Потому что ещё одним не проговариваемым, но очень важным моментом является срок жизни аппарата.

Вот у западных стран есть аппарат, который уже служит 20-25 лет. Тот же телескоп «Хаббл». И кроме этого, там есть сотни аппаратов, которые были запущены ещё в начале 2000-х годов, и через 20 лет сохраняют работоспособность.

Россия пока не может похвастаться таким. Надо понимать, что срок жизни аппарата определяет, сколько вам нужно сделать новых. Одно дело, когда спутник работает 20 лет, другое дело, когда нам нужно за эти же 20 лет поменять 5 спутников. И нужно понимать, что с увеличением группировки эти задачи растут по экспоненте. Если у нас есть 1000 аппаратов, то их нужно менять сотнями в год.

И сейчас это как раз задача в полный рост стоит перед Илоном Маском, который запускает на низкие орбиты сотни спутников, и ему в ближайшее время, чтобы поддерживать эту группировку, нужно будет запускать 100-200-300, а в перспективе даже 500 аппаратов в месяц. Это будут такие постоянно падающие штаны, которые нужно поднимать. Потому что тысячи будут сходить с орбиты. Есть такое качество у любого спутника, что у него есть свой срок жизни, который определяется компонентами, и свой срок жизни, который определяется высотой его орбиты.

На низких орбитах спутники месяцами живут, а иногда даже неделями. Нужно понимать, что массированные группировки, которые будут создаваться в космосе, будут нуждаться в громадном пополнении, которое будет составлять сотни аппаратов в месяц.

И с этим вызовом России пока нужно работать. Потому что российская экономика не готова к такому массовому производству.

Ситуация похожа на нашу вакцину, которая быстрее всех может пройти клинические испытания, а вот производить мы её можем по полтора миллиона до конца года.

И в космосе это основная проблема – слабость российской космической промышленности, которая в том числе должна обеспечить элементную базу.

У нас есть замечательная наука, замечательные лаборатории, замечательные учёные, даже технологи у нас хорошие. А вот производственников, которые бы имели возможность и в прошлом, и сейчас производить элементную базу на сотни или хотя бы десятки аппаратов – вот этого у нас как раз, к сожалению, нет.

То есть мы, конечно, всё обеспечим, но вопрос в каком количестве».

Ксения Мальцева

Обращаем ваше внимание что следующие экстремистские и террористические организации, запрещены в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН).

Источник